Жизнь частенько подкидывает невероятные сценарии.
Однажды звонит мне бывшая жена. Умудрилась отыскать настоящего немца через Интернет, познакомиться, увлечь и развести парня на загс. В итоге уехала, став мужней женой в Германию, причем на ПМЖ.
Привозила раз показать своего принца. Внешне реально герой войны или выходец с голодных краев. Худой, даже тощий. Шнобель огромный. Лицом тоже не принц. Кожа рыхлая, в каких-то прыщах, родинках. Назвался Гельмутом. За глаза прозвал бедолагу Мутный Гель. Да неважно.
Ирка значит, бывшая моя, звонит. Я рад. С ней всегда было приятно проводить время. Отвязная, веселая, излучает оптимизм пополам с сексуальностью. Последняя и стала основной причиной для развода. У меня же темперамент хуже покойника.
— Прикол рассказать? Как—то раз ходила, обшаривала магазины и вдруг заметила лежит ежик. У дороги, на обочине. Причем не клубком, а открыто навзничь. Лапками вверх. Мордочка перекошена, в крови. Наверняка бедняга перебегал дорогу и сбил какой-то автовладелец. В пригородах тут лихачат постоянно и больше всего страдают зверьки. Лисам, ежам и змеям ведь не объяснишь правила движения или знаки. Пожалела тогда ежа и найдя газету, завернула. Отнесла так домой (я поверил, Ирка жалостливая, готова всех обнять, приголубить, особенно если мужик одинокий). Звоню потом Гельмуту, спрашиваю, что теперь? Он ответил: вези сразу в больницу, там будет ветеринарное отделение. Ладно, везу. Нашла больницу, открыла нужный кабинет. Встречает местный Айболит, весь здоровый, перекачанный атлет. Ростом наверно метра два, а халат огромный, явно хватит на пару нормальных простыней.
— Вас ист лось? – сказал он. Ну думаю вот он, настоящий лось.
И как бывает, вылетело, как «еж» звучит на немецком! Потом на будущее проверила словарь, он: igеl. Как иголка. Промолчала короче, просто сую ему сверток, где лежит бедолага, объясняю потом, мол, знаете, вот шайсе такое приключилось, животина совсем кракен. Давай лечи, раз ветеринар, может еще можно спасти. Раз лось, то люби значит зверей.
— Бедауэрнсверт, — запричитал Айболит, — тир! По-ихнему бедняжка мол. Взял, тампонами хорошенько протер, почти вылизал ежа. Затем укол какой-то вкатил.
Стою, думаю наверно маловато будет иголок. Действительно, осмотрев ежа, Айболит отнес его оперировать. Мне говорит, ждите, потребуется час. Уходить было стремно, сижу.
Часа где-то полтора прошло, выползает тот лось. Лицо сделал скорбное, словно помирает родственник мой. Вещает при этом: мол, вы добрая душа, вовремя привезли несчастное создание. Травму еж получил крайне тяжелую. После операции жить будет, только инвалидом останется. Сейчас ему мол отдыхать надо, даже навещать не следует, после наркоза зверю отойти надо. Я еще долго офигевала от подобной заботы…
Далее начинается полный аут. Айболит продолжает вещать:
— Пару дней прооперированный пациент (то бишь еж) полежит в реанимации (отдельной для ежиков выходит!) потом выпишем, забирайте. Через мгновение спохватился, наверно прочтя на лице собеседницы (моем то бишь) выражение в духе: «на фига мне сдался еж-инвалид?» добавляет:
— Возможно, содержание ежа станет для вас крайне обременительным и ответственным (ну да, блин!). Тогда вам стоит оформить пациента (ежа!) в приют (видимо для ежей отдельный). Если же вдруг решите взять его, потребуется оформить документы.
Выслушала, стараюсь сохранить «фейс-контроль», ведь ржать нельзя. Немец серьезен, даже печален, словно стоит на похоронах. Спрашиваю:
-Формальности?
-Да, договор отдельный об опеке (чтобы ежика взять, вспомни!), — ответил, — также характеристика требуется с магистрата.
Я уже на последнем практически выдохе спрашиваю:
— Характеристику какую? На животное? – уточняю значит.
Зоофил весьма серьезно отвечает:
— Нет, полная характеристика вашей семьи, дер фройляйн. Где в документах будет пометка, обвинялись когда-то вы, или ваши родственники в насилии, производимом над животными (стараюсь выгнать назойливый образ Гельмута, нагло пристающего к несчастным ежам!). Далее, магистрат подтвердит, какие у вас сейчас жилищные, также материальные условия (то бишь, не бедны ли мы, простые люди, чтобы опекать ежа!).
Удивительно, как я собрала силы вполне серьезно ответить, мол, посоветуюсь дома, ведь это серьезный (действительно, еж страшное животное!) шаг. Спрашиваю:
— Сколько возьмете за произведенную операцию?
Ответ стал последним выстрелом:
— Нет, что вы, — говорит. – Никаких денег. У нас ведь работает специальная федеральная программа, ориентированная на спасение и лечение животных, пострадавших каким-то образом от людей. Что дальше? Зацени:
— Наоборот, за сознательность и своевременное обращение вы сами получите премию, а именно сто евро. Вам отправят их обычным почтовым переводом (вот золотой еж!). Спасибо вам еще раз. Данке шен и ауфвидерзеен!
Домой шла в шоке, даже смеяться сил никаких не осталось.